БИБИРЕВСКИЙ БЛЮЗ - ТРЕЗВЫЕ МЫСЛИ ГРУППЫ (интервью 1991г.)
Сдвиг-корреспондент: Откуда название?
Андрей Гернеза: По его кличке. (Показывает на Игоря Анчиполовского).
Игорь Анчиполовский: В принципе, нет. Есть такой тибетский иероглиф. Он обозначает границу между добром и злом. Такая философская вещь. Конфуцианство все это.
С.: Вы увлекаетесь восточными философиями?
Анч: Да, в детстве. Сейчас, конечно, уже другие проблемы. Все женились уже.
С.: Как начинался АНЧ?
А. Г.: Все в одной школе учились. Собрались как-то на кухне... Бывалочи, делать нечего и играешь на гитаре.
С.: Оригинальный состав сохранился с тех времен?
А. Г.: Вот он. (Показывает на Анча).
Анч.: Нет, еще Максим, бас-гитарист.
А. Г.: Да, он много музыки сочиняет... Потом заставляет разучивать.
Анч.: Ну и все мы - друзья, никого обижать неохота...
А. Г.: Есть старая фенька! Сегодня репетиции не будет, потому что пива нет! (Ха-Ха-Ха)
Анч: Кто сказал?
А. Г.: Нет ничего: ни портвейна, ни пива!
Анч.: На самом деле Андрюша тоже знаменитый человек — он тоже много вложил в эту группу.
С.: За что тебя из ЭСТа выгнали?
А. Г.: Плохо играл на гитаре. Понимаешь? В Бундас надо было ехать... А там платят марками.
Анч.: Понимаешь, так получилось. Их было четверо: 2 гитариста, Сагадеев, барабанщик. А в Бундасе марками платят. Они прикинули, что если Андрея выгнать, то больше каждому достанется.
А. Г.: 7 городов там? 2 гитары или одна — разница небольшая, а марки, они лучше делятся на троих.
С.: Вы друзьями расстались?
А. Г.: С Сагадеевым общаемся... А вообще лидеры ЭСТа с нами в одной школе учились, в одном подъезде жили. Все это сильно перемешано. Грубо говоря — бибиревская тусовка.
С.: С какого года вы вместе?
А. Г.: АНЧу уже год или полтора.
С.: Кто был инициатором проекта?
А. Г.: Мы бренькали по ночам про Сахарова стихи. Анч давно их писал. А мы ему на гитарке подыгрывали.
Анч.: Антисоветские стихи. Это ж тогда .... был!
А. Г.: А потом рок-н-ролл пошел. Мы думали, - во! Бабки! А бабок нет. Слушали кассеты и давали друг другу.
Анч: Тогда мы думали, что Дип Перпл ..., а сейчас-то понимаем, что группа говно.
А. Г.: А потом нам сказали, что СЕКС ПИСТОЛС - нормальная группа, а сейчас решили, что нужно играть сложные мелодии.
С.: Кто пишет слова и музыку?
А. Г.: Слова - Анч, а музыку Макс.
С.: Процесс как-то пересекается или нет?
А. Г.: Часто говоришь: «Анч, ну напиши слова, ну напиши слова, музыка хорошая есть, а он говорит: «У меня ручки нету, она, говорит, под кровать закатилась, я ее достать не могу»... — «Ну, отодвинь кровать-то», — «Нет, лень». Вообще, его стихи не все хорошо ложатся на музыку.
С.: Так как все-таки сочиняются песни?
А. Г.: Долго звонишь Анчу, чтоб он написал какое-нибудь стихотворение. Потом он приносит какую-нибудь чушь, ему говорят: «Плохо! Перепиши!» Он вообще выдумывает 2—3 клевых строчки, а потом ему становится лень, и он начинает просто подгонять. Халтура!
Анч.: Почему? Например: «Куплю себе холодильник, Там буду хранить еду. Яйца хранить в ячейках, Мясо хранить на льду!» Они говорят: «Не надо такого!»
А. Г.: А мы говорим, чтоб под рок-н-ролл было, чтоб коммерция какая-нибудь была. Ха-ха! Чтоб деньги шли. Ха-Ха. А он опять в андеграунд затягивает.
Анч: Вот такая свистопляска всегда, это Макс у нас попсой увлекается.
С.: Какой?
А. Г.: Той, что по Супер Ченэл показывают, а он смотрит. Он ТВ смотрит - ему кажется клево. Ну ладно, давай про группу: Анч - поет, псевдоним у него Антон Драчко. Ему говорят: «Настаиваешь? А то будет путаница!» А он: «Настаиваю!» Я играю на гитаре, на басу - Макс Кузнецов - он музыку сочиняет, а на барабанах у нас есть один человек - Сергей.
С.: А о чем песни?
А. Г.: Песни такие... Сначала про Гитлера много сочинялось. В общем, тематика такая гнусная.
Анч.: Да, социальный рок какой-то!
С.: С чем можно сравнить вашу музыку? Может, из западных кто?
А. Г.: Вообще, мы плохо в этом разбираемся. А кто говорит, что мы — ВА-БАНЬКЪ, кто ДЕПЕШ МОД, кто БЛЭК САББАТ ранний. А сами мы как-то не можем определить.
Анч.: А почему нам не платят за интервью ни копейки?
А. Г.: Анч! Хватит!
Анч: Я понял, а Дали сказал, что из-под пера писателя, художника должны алмазы сыпаться. Это один из критериев.
С.: А вы хотите много зарабатывать?
Анч.: Я - много.
А. Г.: Он (показывает на Анча) - да. А я нет. Понимаешь, за такую музыку мне никто и копейки не заплатит. Спокойно сижу, но не работаю. А у нас так: двое работают, двое нет.
С.: Есть шанс для подобной музыки?
А. Г.: В совке?
С.: Да.
А. Г.: Если ее изменить немного... Вообще, трудно сказать.
Анч.: Нужно учиться.
А. Г.: Мы не думали, что у НАИВА диск сольный выйдет, - думали у нас быстрее. Ха-ха-ха. А оказалось - у них. Хотя кто знал?
Анч: А я на шее сижу у жены, она много денег зарабатывает. Барабанщика мы взяли по совету: один знакомый в дурдоме лежал, познакомился с ним и посоветовал. У них там группа была: гитарист - играл на венике, другой стучал ложками по табуретке, а третий пел.
С.: В других группах кто-нибудь из вас еще играл?
А. Г.: Нет, я вот только в ЭСТе, а другие? Другие нет. В ДК я еще играл - 2 репетиции. Они поняли и я тоже, что вторая гитара очень нарочно звучит.
С.: Много концертов отыграли?
А. Г.: Да нет, штук 10. А гастролировали - да... Много приглашали, но без денег обламывает выезжать, на панковские фестивали. А вообще, можно приехать, в бубен получить, две песни отыграть и уехать.
С.: Хотелось бы гастролировать?
Анч: За деньги? Конечно!
А. Г.: По совку тяжело гастролировать. Я вот с ЭСТами ездил. Ну, конечно, интересно, но, с другой стороны, подвергаешь свою жизнь опасности. Страшно!
С.: Гопников много?
А. Г.: Да. Из Свердловска, помню, еле живые уехали.
С.: Почему?
А. Г.: Да наезжают постоянно, или сам наедешь пьяный. А вообще, я сейчас ЭСТ не люблю вспоминать. Да и зачем куда-то ездить, если и в Москве можно поиграть.
Анч: На периферии такая музыка никому не нужна. ЛАСКОВЫЙ МАЙ если только...
С.: Вы довольны тем составом, который у вас есть?
А. Г.: Да, все мы старые друзья.
Анч: Все с семьями, поэтому нет смысла ругаться, но играют все плохо.
А. Г.: Нет, хорошо! А вообще, гитариста собираемся второго взять, на одной гитаре уже скучно играть. Чтобы было четыре инструмента.
С.: Расскажи, как писали первый альбом?
Анч: Пригласили из ЭСТа гитариста и записались.
С.: И качество хорошее?
Анч: Не знаю, но запись получилась совершенно некоммерческая. Зато в «Заразе» нас похвалили сильно. Правда, вот здесь на фотографии не наш барабанщик (тыкает в фотографию). Наш не соизволил прийти, поэтому взяли чувака просто с улицы. Все-таки, состав-то - 4 человека, а он не приехал. Да и какая разница-то!
С.: Существовать за счет музыки сложно?
Анч: Я не надеюсь...
А. Г.: Я думаю, .... что нет. Судя даже по другим группам — кто уже раскручен. Они денег точно также не имеют, как и мы.
Анч: У нас же страна такая... Мозги нужно другие иметь. Это рок какой-то. Феноменальная популярность у дерьма. Самое обидное, что играешь, играешь - а воз все на месте стоит. Ведь стоит же мне: «Зиг!» заорать, как толпа сразу на уши встает. Мне просто смешно, как будто 20 миллионов не погибло. Удивительно. Мне не понятно.
С.: Вы себя относите к какой-нибудь стилистике?
А. Г.: Вот сейчас, что мы записали, - мы не хотели брать, - что-то жесткое. Специально записывали песни, где побольше музыки и поменьше слов вредных - без мата и т. д. Хотели записать что-то съедобное, хотя это, конечно, плохо. Ван Гог - ни одной картины не продал и помер, а сейчас за подсолнухи - 80 миллионов.
Анч: А мне нравится Дали! Рисовал, рисовал и бабки бешеные получал.
А. Г.: Нет, вот, что Ван Гог ни копья не получил - это клево!
С.: А допустим, к вам подходит... CBS.
А. Г.: Дело в том, что мы сейчас в таком положении находимся, что если бы CBS сказало, нужно сочинять танго, одни танго, мы бы с Максом сидели и сочиняли б одни танго... Утомляешься играть без денег... Хотя это честно. По-большому счету - это плохо.
Анч: У нас страна идиотская. Там анархия в фильмах, а у нас нужно все-таки что-то на место поставить: все же схватят палицы и бошки пойдут громить друг другу. Когда это от богатства - то анархия хороша, а когда от бедности - тогда, конечно, плохо. Я играю только из-за того, что мне нравится сцена. Мне в кайф. Может, болезнь какая-то.
А. Г.: Мы брали частные уроки. Этот учитель, наверное, и привил такую безвкусицу. Мы поначалу русские пироги всегда в музыку вплетали, а на самом деле - это блатняк какой-то, ведь настоящая русская музыка в гармониях, хрен разберешься.
Анч: Мы играем «Вагнеровский драматизм Джонни Роттена с поразительной лирикой Криса Нормана». Это про нас так в одной газетенке написали. Вообще, надо нам решить, на что мы похожи.
А. Г.: А Анч, когда мы записывались, хоть он и покладистый парень, - наблевал.
Анч: Да у меня болезнь Боткина какая-то, как закашляюсь - сразу блевать охота.
А. Г.: Я думаю, это не болезнь, а Новый год перед записью прошел.
С.: Я слышал, что студию, где вы записывались, гангстеры ограбили.
А. Г.: Записывались, прописали бас, барабаны, акустику. Я сдуру там примочку оставил «Хрензнаеткакую». Деньги за нее еще не отдал. Причем, я еще предлагал чайку попить. А Анч говорит: «Нет, нет. Надо ехать домой». Вот мы и уехали. А через час пришли пять человек с пистолетами. Загнали всех в комнату, и все вынесли штук на 250. Сейчас, вроде, аппарат стал всплывать по Москве. А милиция, как обычно, этим не занимается. Если сам найдешь - то найдешь. А так, милиция этим заниматься не будет. Украли все - даже катушку с нашей записью, хотя у них и сигнализация, ставни, и глазки, и решетки. Я думал, нас заметут...
С.: На вас пало подозрение?
А. Г.: Нет, если бы мы записали все, а потом украли. А так? /ха-ха/
С.: Планы есть писаться?
A. Г.: Да, хотелось бы еще песен 5-6 записать, чтобы альбом получился. Но, в общем-то, мы над будущим пока не задумывались.
С.: А на каком языке песни?
А. Г.: Над этим тоже не задумывались. На английском петь только в проекте, а вот песня на немецком была.
С.: Вы такие же в жизни, как и на сцене?
Анч: Вот какой я сейчас, я в этих же штанах выступаю на сцене.
А. Г.: Такие же, но выкрики ваши про фашистов к нам отношениям не имеют. Мы не немцы.
Анч: У него просто дед на войне погиб! Когда я на сцене это орал, он орал, что дед погиб.
А. Г.: Да, фашистов я не люблю.
Анч: Да, я тоже.
А. Г.: Я не знаю, зачем АНЧ орет «Хайль Гитлер», ведь люди могут воспринять буквально, а я этого бы не хотел, и вообще, это уже не музыка, а прокламация какая-то, хотя текст у нас не так важен, как, в прочем и у многих других советских групп.
С.: Остались ли какие-нибудь впечатления от концертов?
Анч: Вот был у нас концерт, посвященный 100-летию Батьки Махно. Так АНЧ вместо того, чтобы коммерческую линию вести - организатора со сцены сбросил. Время истекло, а мы хотели побольше поиграть. АНЧ же у нас вечно обкуренный ходит. Взял и скинул... в народ.
С.: И что?
А. Г.: Она упала туда, АНЧ начал громить аппарат, микрофоны, как гранаты, кидать в зал. Вырубили ему микрофон, чтобы он в него свои идиотские песни не пел, а он буйствовать. Нам нужно было сказать: «Все, спасибо». Но мы пьяные были. Остались бы в нормальных отношениях. А басист наш на том концерте вообще не играл. Полез на второй этаж по пьяни, говорил, за бабами, и упал - сломал таз и палец, прямо перед концертом. Но сам не помнит, мы его домой отнесли - оказался живой.
Анч: Но он у нас алкоголик. У него аллергия постоянно, от того, что он жрет. Я ему: «Сделай семейное одолжение, пей полегче». А он: «Нет». Все равно пьет.
А. Г.: У него интересов нет никаких, — только поет и играет.
С.: А вы чем в свободное время занимаетесь?
А. Г.: Тоже у него сидим и жрем. Ха-ха! Совмещаем. А вообще я искусством очень интересуюсь, в последнее время Хлебникова начал читать.
Анч.: Вообще у нас Андрюша эстет, утонченный человек.
А. Г.: У нас из-за этого в группе... Я - эстет, а АНЧ - ...
Анч.: Мудак.
А. Г.: Не мудак, а какой-то циник. Макс - мещанин, а барабанщик - ему все по фигу. Реализуемся мы в музыке процентов на десять. Я рисую.
АНЧ.: Он кончил...
А. Г.: Ничего я не кончил.
Анч.: Во сука! Соврать на даст!
А. Г.: Вообще мы друзья друзьями, но вот подлянки такие друг другу закидываем... То жену, то друга трахнут, то в рожу дадут, то свои же на бабки кинут.
С.: А почему?
А. Г.: Потому что мы воспитывались под влиянием друг друга. Нет, чтобы помочь. Вот жену трахнуть, - хорошо? Нет, - а жен друг у друга перетрахали. И после этого еще дружим.
Анч: Жены у нас тоже хороши - бляди. Думали - хорошие, а с другой стороны, - все равно родные вроде... А вообще, каждый из нас хотел бы играть в своей группе: Андрюша в DOORS, я в MOTORHEAD.
А. Г.: Но когда я родился, DOORS уже распался. К тому же, я их ни разу еще не слышал. Сейчас зачем музыка играется? Чтоб мне в зале в каком-нибудь Чирика встретить - наколки новые посмотреть. Обменяться с кем-нибудь перстаком... Народ дурной стал.
Анч: Репетируем на базе, где он дворником работает. Он, собственно, там и работает для того, чтобы мы репетировали... Вообще, политикой мы не интересуемся, но я знаю, как избавить СССР от внешнего долга. Надо, чтобы Горбачев и политбюро заключили контракт на предмет их участия в порнофильме.
А. Г.: Я думаю, этих бабок не хватит.
С.: Книжонки почитываете?
Анч: Стараемся.
С.: А что нравится?
А. Г.: В общем-то, живо интересуемся литературой и философией. Только вот у нас все анархия, анархия, а «Государственность и анархия» Бакунина не могу найти. Бакунина просто нигде не купить. Ничего об анархии сказать не могу.
Анч: Гопники, кстати, страшная вещь. Меня вот даже публика иногда пугает, и, мне кажется, что я вот такой своей музыкой к чему-то плохому их подталкиваю.
А. Г.: Если бы мы не подталкивали, другие бы подталкивали.
Анч: Но если задуматься - это очень плохо. Менторства не нужно, но вслед за толпой мы сами прекращаем думать. Получается немыслимая вещь. Мы не делаем денег, не выполняем никакой другой цели.
С.: А какие совковые группы нравятся?
Анч.: ДК, Звуки Му... А вообще, мне музыка не нравится. В совке хорошего мало.
А. Г.: ЗООПАРК мне нравится, НАИВ тоже ничего.
Анч: А чего-то вообще ничего нет: ни планов, ни целей, вообще ничего. Пустота какая-то. Кроме того, чтобы трахнуть свою жену сегодня вечером...
А. Г.: Скорее, как избежать этого.
Анч: Ха,Ха.
А. Г.: Скажи, интервью давал 4 часа, устал, надо мыться.
Анч: А хочешь, я коробок с носа собью, я у-шу занимался по школе Чой. Семь лет.
А. Г.: Покажи, Анч!!
Анч: У нас же не видеоинтервью. (Анч ставит на нос коробок).
А. Г.: Кстати, только из-за этого его взяли в группу и так назвались. Короче, слуха у него нету.
Анч: Я в 10-м классе сбрил брови. Учительница спросила: «Зачем?» Я говорю «Чтоб лучше вас видеть!» Ха-ха. Андрюха ко мне пришел, посмотрел, - у меня бровей нет, - и ушел.
А. Г.: Я испугался! А вообще, у нас бред-клуб был. Еще году в 83-м одевали навыворот куртки, вениками друг друга хлестали в метро, мыли там пол. Причем не просто принуждали себя, а нравилось.
Анч: Я даже голым по метро скакал. У меня фотография есть. Шокировали.
С.: А что люди?
Анч: Смотрят, что им делать?
А. Г.: У нас сейчас мода менять фамилии. Я ему говорю, может: «Муха»? Чтобы были модные, неординарные.
С.: А вы бы уехали отсюда?
Анч: Нет, страшно. Тут квартира есть. Корм и место. У голубятников есть такое понятие: место, корм и лет.
А. Г.: А я просто не хочу.
Анч: Самый кайф пошел, в мутной воде ловить нужно. Хотим затмить звезду БОН ДЖОВИ!!!
(М. Кочетков «Бибиревский блюз» интервью с И.Анчиполовским и А.Гернезой ("АНЧ") Альманах СДВИГ 1991 г)
